Буря скорби. Часть I
Из записей Эйлии Зефирсуэлл
Это рассказ о нашем предводителе, жителе равнин по имени Бэйл. Нелегко ему было открывать свое прошлое, но нам необходимо представлять себе целостную картину. Подробности и дополнения появлялись потом, по мере того как конфликт, частью которого мы стали, все более и более сближал нас.
Насколько я могу судить, он все еще не верит, что искупил свою вину. Несмотря на все свои героические деяния, он до сих пор считает, что его глупый поступок их перевешивает. Прискорбно, что этот великий человек вынужден нести такое бремя, но наши чувства есть наши чувства. Прошлое забыть нельзя, его можно лишь искупить со временем.
Часть I
В холодном свете раннего утра юноша прыгнул в холодные морские волны. Бэйл доплыл до той точки, откуда береговая линия уже начинает теряться из вида, когда в поле его зрения попали какие-то тени в глубине моря. Глубина была устрашающей, но Бэйл еще с детства поражал других своим умением задерживать дыхание на несколько минут и знал, что сможет нырнуть достаточно глубоко и посмотреть, в чем там дело.
С каждым его гребком вода насыщалась смерчиками мелких пузырьков. Он погружался. По мере погружения тени становились все четче, и он начал различать, что находится перед ним. Ему хватило рассудка, чтобы не задохнуться, когда он разглядел на морском дне широко раскинувшийся разрушенный город. Каменные стены были почти до основания стерты течениями, но в развалинах безошибочно угадывались дома, хоть и сильно потрепанные. В каждой трещинке, в каждом разломе вились водоросли, украшая стены причудливым орнаментом. Опрокинутые колонны обозначали то, что некогда было городскими воротами. Вокруг них грудились руины домов. Он взял направо и заплыл в первый относительно целый дом. Его потолок давно обвалился и теперь валялся каменными осколками на клетках пола. Кусочки белых, зеленых и синих кораллов смешались с камнями, а в одном углу он нашел гигантский мозговой коралл, неповрежденный и очертаниями напоминающий диван. Над ним он разглядел настенное изображение, похожее на человека, но только это был не человек. Его голову увенчивал шип, а тело было тонким и веретенообразным. Позади ушей были отчетливо видны жабры, а глаза и губы были большими и пухлыми. Вокруг него были написаны какие-то слова (если это были слова) на неведомом языке.
Что он нашел? Он как раз задумался об этом, когда болезненная судорога в груди напомнила ему, что пора уже вернуться на поверхность. Всплывая, Бэйл наблюдал, как растворяются в толще воды покрытые водорослями шпили. Его грудь уже готова была взорваться, когда он пробкой выскочил на воздух и испустил громкое "у-у-ух!" в чистое небо. Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы продышаться и набрать в легкие воздуха для следующего погружения.
Новые заплывы открыли ему немного нового - все те же разрушенные дома, те же изображения странных рыбаков. И ничего такого, что можно было бы взять с собой. В сводах некоторых зданий он нашел воздушные "карманы" и мог теперь оставаться под водой еще дольше, но найти по-прежнему ничего не удавалось. Бэйл тратил на поиск сокровищ все свое время, но хотя он и нашел, казалось бы, золотую жилу, плодов это не приносило. Все предметы, какие можно было бы унести, были либо разрушены водой, либо отнесены далеко отсюда. Наконец он обнаружил в самом центре города здание, возвышающееся над остальными. Его венчали высокие купола в коралловых иглах, а когда Бэйл заплыл внутрь через сводчатый вход, он увидел развалины - судя по всему, алтаря; и вот под этими самыми развалинами, в тонком солнечном луче, пробивающемся сквозь трещину в куполе, что-то блеснуло.
Воодушевленный находкой, Бэйл в несколько гребков подплыл к алтарю и зарылся руками в камни и водоросли под ним. Смахнув в сторону обломки, он медленно извлек длинное золотое древко посоха. Посох был совершенно невредим. Его поверхность покрывали загадочные письмена. Бэйл так и застыл бы в изумлении, не случись в этот момент две вещи. Во-первых, воздух у него был на исходе уже тогда, когда он заплывал в храм; к настоящему же моменту грудь мучительно распирало, а жилы горели огнем. Во-вторых, едва его руки сомкнулись на посохе, стены храма пришли в движение. Стрелой Бэйл рассек воду, пытаясь увернуться от падающих камней. Он вынырнул в отверстие, оставшееся от одного из куполов, - и вовремя: храм сложился, как карточный домик, прямо у него за спиной. И не только храм. По всему городу одно за другим рушились здания. Вода наполнилась обрывками водорослей и грязью, облаками вздымающейся со дна с каждым падением стены или крыши. Бэйл плыл так быстро, как только позволяли ему руки и ноги, не выпуская, однако, свою добычу. Наконец он выскочил из воды, вдохнул воздух полной грудью, и посох засверкал под солнцем у него в руках.
На берегу, натягивая кожаный сапоги на промокшие насквозь брюки, Бэйл то и дело поглядывал на посох, который он завернул в плащ. Не торопясь, он нацепил на себя все свое облачение, что припрятал за поваленным деревом. В последнюю очередь он примотал ремнями завернутый в плащ посох себе на спину, а сверху крест-накрест прикрепил свой клеймор с рукоятью из слоновой кости. Затянув ремни, он отправился обратно в деревню. В этот день мальчик Бэйл стал мужчиной.
Равнины Караны он пересек как никогда быстро, словно путь сжался, сократился вдвое под его ногами. Желание показать односельчанам находку подгоняло его. Больше никто не посмеет назвать юного Бэйла безрассудным и свихнувшимся на мечтах о славе. Он нашел нечто вещественное, нечто такое, что они смогут рассмотреть и потрогать. Теперь они поймут, что все его притязания возникли не на пустом месте.
Когда через несколько дней он добрался до Зеленоморья, было глубоко за полночь. Лишь на центральной площади едва подергивались язычками пламени угли деревенского костра. Когда Бэйл подошел к нему, его сердце екнуло - он увидел знакомое лицо. На одной из деревянных скамей, окружавших костер, согнувшись, сидел пожилой охотник Серокот, а его длинные седые волосы занавесом падали на лицо. Заметив Бэйла, охотник распрямился, и юноша увидел, как белесый невидящий глаз нацелился на него чуть ли не раньше зрячего, карего. Даже будучи наполовину слепым, Серокот был куда внимательнее большинства своих односельчан. Когда Серокот с улыбкой встал со скамьи и распростер руки для объятий, стало видно, как он высок. Бэйл и сам был немалого роста - целых шесть с половиной футов, - но Серокот возвышался над ним на целый дюйм. Менее стойкого человека на его месте годы уже сгорбили бы и превратили в старика, но недаром Серокот в прошлом был воином и вождем племени. Был до тех самых пор, когда неведомый голос спросил его, зачем он так жаждет проливать кровь себе подобных. Не найдя достойного ответа, Серокот последовал примеру многих своих соплеменников и ушел из гор Эверфроста на южные равнины.
Большинство тех, кто в свое время пришел в Зеленоморье и осел там, слышали подобный голос. У Бэйла все было по-другому. Он слышал голос прекрасной женщины, что призывала его искать удачу, он послушался и отправился на юг, где, как он знал, его ждали вожделенные сокровища. Он прожил среди обитателей равнин десять лет, но сокровища до сих пор ему так и не попадались. Селяне считали его устремления глупыми и наивными и даже как-то пригрозили выгнать из деревни за тунеядство. Тогда Бэйл занялся портняжным ремеслом. Его швы еле-еле можно было назвать сносными, но этого ему хватало, чтобы удержаться в городе и продолжать мечтать о прекрасном будущем. Один Серокот в него верил, и теперь юноша был рад, что именно старый охотник первым увидит находку.
- С возвращением, - сказал Серокот, смахивая траву, налипшую на Бэйлову рубашку. - У Кирси кобыла разродилась двойней, а жена - тройней. Воистину, пока тебя не было, на нас благодать снизошла.
- Теперь селяне, небось, еще год будут на эту тему шутить, - ухмыльнулся Бэйл.
- Да уж, - рассмеялся Серокот. - Ну а как путешествие прошло, парень? - Он снова устроился на скамейке и знаком предложил Бэйлу сесть рядом.
- Кажется, плодотворно, - сказал Бэйл, садясь на скамью. Ему не терпелось показать Серокоту трофей.
- "Кажется"? - переспросил Серокот, покосившись на него зрячим глазом. - Это как? Бэйл снял со спины клеймор и положил его рядом с костром. Отблески угольев заплясали на костяной рукояти. Это был его первый в жизни трофей. Затем вытянул из ремней посох и начал разматывать плащ - медленно, чуть ли не благоговейно. Опьяненный восторгом, Бэйл протянул Серокоту посох, но лицо того оставалось безучастным. Старик взял посох и медленно его осмотрел. По мере того как он это делал, возбуждение Бэйла все спадало и спадало.
- Где ты его нашел? - спросил, наконец, Серокот.
Бэйл начал подробно рассказывать, как он нырял в море, как нашел затонувший город, какие причудливые картинки и письмена выдел на стенах. Закончил он описанием храма и того, что случилось, когда он извлек посох из-под алтаря. Ни тени узнавания не промелькнуло на лице охотника, пока Бэйл описывал ему диковинный город. Юноша надеялся, что Серокот что-нибудь знает о цивилизации и о его трофее, но коль скоро это было неведомо даже ему, значит посох наверняка еще ценнее и могущественнее, чем он думал.
- ...утром я собираюсь показать его старейшинам, - закончил юноша. - Может быть, они что-нибудь знают о городе, который я нашел.
Серокот пристально посмотрел на него, внимательно изучая и сжав челюсти.
- Бэйл, - сказал он. - Скажи честно - тебе нужен от старейшин именно совет? Или просто похвала? Бэйла разозлило предположение, что он все делал только ради славы, хотя в глубине души он не мог отрицать, что ждал этого дня годами. Ждал, когда предстанет перед старостами и все кругом смиренно склонятся перед его героизмом и удачей. И все же ему хотелось опровергнуть предположение Серокота. Но как он ни пытался, ничто на ум ему не приходило.
Почувствовав замешательство своего юного друга, Серокот продолжал: - Если тебе правда хочешь узнать, что это за посох, то стоит показать его эльфам, а не нашим непросвещенным односельчанам. Старейшины тебе об этом расскажут не больше меня. Да и попросту говоря, что-то в нем меня смущает. - Он замолк и склонился ближе к юноше. - Если ты желаешь добра жителям этой деревни, я бы советовал тебе уходить с ним. Как можно скорее. - Его слова повисли в воздухе тяжким грузом. Одинокий глаз устремился на юношу, пытаясь перехватить его взгляд.
Бэйл избегал взгляда охотника. Все еще сердито он склонился над своей находкой.
- Не могу в это поверить, Серокот, - сказал юноша. - Я пришел сюда, чтобы разделить открытие с кем-нибудь, кто его оценит, а ты говоришь мне такое? Ты всегда вел себя со мной как друг, давал советы, подбадривал. А теперь, когда я что-то, наконец, нашел, - все, дружбе конец? Ты, наверное, вовсе и не хотел, чтобы я что-нибудь нашел, верно? Двум героям в городе тесно, так? Ну так придется потесниться, скажу я тебе. Старейшины посох увидят, и лучше смирись с этим. - Он вырвал посох из рук Серокота и гневно замотал в плащ. Старый охотник не шевельнулся. В свете угольев он выглядел совсем старым и обессиленным.
- Спокойной ночи, Серокот, - сказал Бэйл.
- И тебе доброй ночи, Бэйл. И удачи.
Развернувшись, Бэйл отправился к дому, переполненный злостью и болью. Серокот смотрел ему вслед, пока тот не исчез из виду. Не проронив ни слова.
